Верховский военный министр временного правительства. Забытый военный министр. После Февральской революции

17.04.2024

Ригевидон: понятная инструкция к применению

История Абхазии (древность, абхазское царство и современность)

Верховский Александр Иванович Православный. Из дворян Смоленской губернии. Уроженец Санкт-Петербурга. В службу вступил 01.09.1903. Обучался в Пажеском корпусе, в 1905 за либеральные высказывания исключен и отправлен солдатом на фронт в Манчжурию. Участник русско-японской войны 1904-05. Служил 35-й арт. бригаде. Позже наводчик в 1-м горн. арт. дивизионе. Награжден знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) 4-й ст. За боевые отличия произведен в подпоручики (ст. 18.06.1905). В 1905-08 служил в Гельсингфорсе в 3-м Финл. стр. арт. дивизионе. Поручик (ст. 18.06.1909). Окончил Императорскую Николаевскую военную академию (1911; по 1-му разряду). Штабс-Капитан (ст. 07.05.1911). Цензовое командование ротой отбывал во 2-м Финляндском стр. полку (02.11.1911-09.11.1913). Ст. адъютант штаба 3-й Финляндской стр. бригады (26.11.1913-11.06.1915). Капитан (ст. 06.12.1913). Участвовал с бригадой в боях в Вост. Пруссии в составе 22-го арм. корпуса 10-й армии. 19.09.1914 в бою под Августовым, и.о. начальника штаба бригады, был ранен и эвакуирован в Петроград. Награжден Георгиевским оружием (ВП 21.03.1915) и орденом Св. Георгия 4-й ст. (26.04.1915). Помощник ст. адъютанта отдела ген-кварт. штаба 9-й армии (11.06.-04.08.1915). И.д. помощника ст. адъютанта отдела ген.-кварт. штаба 9-й армии (04.08.-03.12.1915). И.д. помощника начальника отделения управления ген-кварт. 7-й армии (03.12.1915-26.01.1916), затем и.д. старшего адъютанта отделения ген.-кварт. штаба 7-й армии (26.01.-10.04.1916). В 03.1916 одновременно начальник штаба группы войск, организованной для овладения Трапезундом с моря. Подполковник (пр. 10.04.1916; ст. 10.04.1916; за отличие) с утверждением в должности ст. адъютанта. С 09.1916 одновременно состоял помощником по оперативной части рус. представителя при Румынской главной квартире. В распоряжении начальника Ген. штаба (19.10.-31.12.1916). Помощник флаг-капитана по сухопутной части штаба начальника высадки Черного моря (с 31.12.1916). И.д. начальника штаба отдельной Черноморской морской дивизии (с 16.02.1917). После Февральской революции активно выступал в поддержку свержения монархии. В 03.1917 избран членом и товарищем председателя Севастопольского совета рабочих депутатов. Разработал Положение о местных солдатских комитетах. В конце 03.1917 направлен в Петроград для работы в комиссии по пересмотру законоположений и уставов в соответствии с новыми правовыми нормами. Один из основных разработчиков Положения о комитетах, утвержденного 30.03.1917. Затем вернулся в Севастополь, где активно участвовал в работе комитетов. Полковник (пр. 02.04.1917; ст. 02.04.1917; на осн. пр. по воен. вед. 1916 г. № 379, 483 и 535). Командующий войсками Московского ВО (31.05.1917). В 07.1917 находившиеся под командованием В. войска подавили солдатские выступления в Нижнем Новгороде, Твери, Владимире, Липецке, Ельце и др. При этом все карательные акции В. проводил с согласия Совета рабочих и солдатских депутатов. Во время выступления ген. Л.Г. Корнилова объявил округ на военном положении, отстранив от должностей всех прокорниловски настроенных офицеров. 30.08.1917 выделил 5 полков для нанесения удара по Могилеву. По приказу В. произведены обыски и аресты в Московском отделе Союза офицеров армии и флота. Военный министр (30.08.-22.10.1917) с производством в чин Ген-майора (пр. 30.08.1917). 01.09.1917 введен в состав Директории. На посту военного министра безуспешно пытался разгрузить тыл и усилить войсковые части. Выступил против выборного начала в армии. 18.10.1917 на заседании Временного пр-ва высказал мысль о необходимости заключения мира с Германией, но поддержки не получил, в связи с чем 19.10.1917 подал рапорт с просьбой об отставке. 20.10.1917 изложил свою т.з. в комиссии по иностранным делам Предпарламента. После Октябрьской революции 21.10.1917 уволен в двухнедельный отпуск и 22.10.1917 выехал на Валаам. 03.11.1917 вернулся в Петроград и вместе с членами ЦК партии эсеров направлен в Ставку, где они попытались организовать "общесоциалистическое правительство". После провала этого плана отошел от политической деятельности. В 02-04.1918 и 05-11.1918 находился в заключении. В 12.1918 (после освобождения) был мобилизован в РККА. Начальник оперативного отдела при штабе Петроградского ВО. В 02.1919 обратился с письмом к председателю Петросовета Г.Е. Зиновьеву с просьбой об отправке на фронт. Решением ЦК направлен в тыловое ополчение, где вскоре арестован. В 03-10.1919 в заключении. С 10.1919 инспектор военно-учебных заведений Запасной армии. Читал курс тактики на Казанских инженерных курсах. С 02.05.1920 член Особого совещания при Главкоме. С 02.06.1920 состоял в распоряжении ГУВУЗ. С 12.08.1920 главный инспектор военно-учебных заведений республики. Включен в списки Генштаба РККА 15.07.1919 и 07.08.1920. С 06.1922 главный руководитель Военной академии РККА, затем на преподавательской работе. В 1922 военный эксперт советской делегации на Генуэзской международной конференции. С 05.1930 начальник штаба Северо-Кавказского военного округа. Арестован 02.02.1931 по делу "Весна". Признал себя виновным. 01.04.1931 уволен со службы. 18.07.1931 по обвинению в антисоветской деятельности приговорен Коллегией ОГПУ к расстрелу. 02.12.1931 приговор заменен 10 годами лагерей. 17.09.1934 досрочно освобожден. Преподавал на курсах "Выстрел", в Военной академии имени Фрунзе и Академии Генерального штаба (с 1936). Cтарший руководитель кафедры тактики Военной Академии Генерального штаба РККА, профессор, комбриг, прож. в Москве: Дурновский пер., д.18, кв.2. Комбриг (1936). Повторно арестован 11.03.1938. Подписан к репрессии по первой категории (расстрел) в списке "Москва-центр" от 26.07.1938 на 139 чел., №30. Список был подписан лично Сталиным и Молотовым. Приговорен ВКВС СССР 19.08.1938 по обвинению в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян и похоронен на "Коммунарке" (Моск. обл.) 19.08.1938. Реабилитирован 28.11.1956. Соч.: воспоминания "Россия на Голгофе", Пг. 1918; Исторические примеры к курсу общей тактики; Очерк по истории военного искусства в России XVIII и XIX вв., М., 1921; Общая тактика, М., 1927; Огонь, маневр, маскировка, М., 1928. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1905; 25.05.1909); Георгиевское оружие (ВП 21.03.1915); Св. Георгия 4-й ст. (26.04.1915); Св. Станислава 2-й ст. (ВП 18.10.1915). Пожалование старшинства: в чине Подполковника с 22.03.1915 (ВП 15.08.1916; на осн. пр. по воен. вед. 1916 г. № 379, 483 и 535).

В сложной и противоречивой судьбе последнего военного министра старой России А.И. Верховского как в зеркале отразилась вся трагическая и противоречивая эпох первой половины ХХ века: выпускник Николаевской академии Генштаба, георгиевский кавалер, военный министр Временного правительства, комбриг Красной армии и профессор Академии Генерального штаба РККА. Оценки исторической роли и личности Верховского современниками и историками, как правило, прямо противоположные. Многие вспоминали его импульсивность, самолюбие. В то же время, все отмечали его острый аналитический склад ума, позволивший ему раскрыться как военному теоретику, уже в стенах советской академии Генштаба и создать целый ряд ценных военно-теоретических трудов. Современные биографы А.И. Верховского С.Н. Полторак и А.А. Голубев справедливо отмечают: «А.И. Верховский - яркая и до сих пор во многом загадочная фигура. Этот человек, воспринимающийся современниками по-разному, до сих пор не оценен по достоинству. Его роль в истории России еще только предстоит оценить по-настоящему» .

Александр Иванович родился 27 ноября (9 декабря) 1886 г., и происходил из дворян Смоленской губернии. Уроженец Санкт-Петербурга. По ходатайству его деда, члена Совета министерства внутренних дел тайного советника Н.Н. Колошина, он был зачислен государем в Пажеский корпус, что следовало расценивать как большую честь, ибо за сто с лишним лет это учебное заведение выпустило не более 3,5 тыс. чел.

Однако, в 1905 г. за либеральные высказывания он был исключен и отправлен «вольноопределяющимся унтер-офицерского звания» на Русско-японскую войну в Манчжурию в состав 35-й артиллерийской бригады. Бригада воевала в Манчжурии. Верховский прибыл туда 20 мая 1905 г.; в ночь с 28 на 29 июля во время разведки отличился, вместе со своими товарищами захватив в плен группу японских штабных работников. За отличия был награжден знаком отличия Военного ордена Георгиевским крестом 4-й ст. Позднее служил наводчиком в 1-м горном артиллерийском дивизионе. 1 августа 1905 г. его произвели в подпоручики «за мужество и храбрость».

В 1908 г. А.И. Верховский поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, по окончании которой, продемонстрировав «отличные успехи в науках», удостоился звания штабс-капитана и направления на стажировку в Сербию.

Первую мировую войну встретил в составе 3-й Финляндской стрелковой бригады капитаном Генерального штаба. 19 сентября 1914 г. под Августовым (Восточная Пруссия) был ранен и награжден орденом Святого Георгия 4-й ст. После выхода из лазарета с апреля 1915 г. Александр Иванович продолжал свой боевой путь в штабе 22-го корпуса, заведуя оперативной частью. Всю войну он вел походный дневник, который опубликовал в 1918 году под названием «Россия на Голгофе», достаточно определенно характеризующим тогдашние умонастроения автора.

«Со скрежетом зубовным, с глухой мукой в сердце отходит назад наша армия, затаив в душе чувство негодования к тем, кто довел нас до такого унижения и бессилия. Город за городом, область за областью полоса России в 500 верст шириной перешла в руки торжествующего врага. И так день за днем, неделя за неделей, без минуты просвета, без луча надежды. Но армия свой долг исполняет до конца. Умирать мы умеем. Люди шли и погибали за великую Родину свою».

К исходу 1915 г. А.И. Верховского переводят в оперативное отделение сформированной в Одессе 7-й армии. В марте 1916 г. он был произведен в подполковники и назначен начальником группы войск, вскоре овладевшей с моря Трапезундом - важнейшим в стратегическом отношении портом на турецком берегу Черного моря .

В этот период в армии ширятся революционные и антивоенные настроения. На страницах дневника Верховский много размышлял о происходящем и о путях выхода из катастрофической ситуации, в которую погружалась Россия. Летом 1916 г. Александр Иванович с горечью записывает: «Потеря веры в командный состав стала общим явлением и выливается иногда в уродливые формы: так, корпуса и дивизии по сигналу атаки не выходят из окопов и отказываются атаковать. Это явление уже прямо угрожающее». В конце декабря 1916 г. он пишет: «Самое тяжелое - это нарастающий экономический кризис. Средства страны исчерпаны. Все хозяйство ее приходит в расстройство, вырисовываются силуэты безработицы и голода. И вот в этой обстановке людского, конского, денежного, продовольственного и железнодорожного кризисов к стране предъявляются требования новых усилий. Это похоже на самоубийство! Между тем нужно делать обратное. Если мы не можем войну кончить, то нужно частично демобилизоваться. Это звучит, быть может, нелепо — «демобилизоваться» среди войны, но это так. Такое экономическое напряжение нам не по средствам».

Комбриг А.И. Верховский

Февральскую революцию и падение монархии Верховский принял, ибо возлагал вину за военные поражения и развал экономики России прежде всего на самодержавие. Он отмечал в своем дневнике: «Главная причина, почему мы не победили до сих пор, это самодержавный строй, убивающий всякую самодеятельность в стране и дающий армии так много неудовлетворительных людей среди командного состава» . Он был готов на компромисс с солдатской массой, иначе армию, по его мнению, было не спасти: «Мы должны дотянуть с этой армией до мира. Нужно нам, офицерам, заключить союз с лучшей частью солдатской массы и направить движение так, чтобы победить нарастающее анархическое начало и сохранить силу наших войск и кораблей» .

Не в силах остановить революционную волну, офицеры Севастопольского гарнизона достаточно успешно попытались ее оседлать, войдя в состав Объединенного центрального военно-исполнительного комитета, заместителем председателя которого был избран подполковник Верховский. «Тот факт, что у нас офицеры стали во главе движения, позволил нам добиться гораздо лучшего порядка, чем во всей остальной России. Благодаря этой работе вся севастопольская жизнь идет под знаменем любви к Родине, под знаменем борьбы за нее.? Новый враг страшен особенно потому, что он облекается в красную мантию революции», - отмечал он.

Февральская революция открыла большие карьерные возможности офицерам, антимонархические политические взгляды (подавляющая масса офицерства сознательно сторонилась политики и не особо в ней разбиралась): А.И. Верховский, Б.А. Энгельгард, А.И. Корк и ряд других. Карьера Верховского пошла в гору . В июне 1917 г. его производят в полковники и назначают командующим Московским военным округом. Однако здесь он застал еще большую революционную вольницу, чем на флоте. Солдаты многочисленных запасных полков московского гарнизона беспрерывно митинговали: «В Московском округе анархические выступления разливаются волной, - отмечал Верховский в своем дневнике. - Гарнизон Владимира прислал мне резолюцию, что если я прикажу им идти на фронт, то они не только никуда не выйдут, но и с оружием отстоят свое право. Такие же требования предъявлены в целом ряде других гарнизонов, хотя в менее решительных тонах. Таковы Рязань, Тула, Тверь, Козлов и т.д. В Ельце и Липецке гарнизоны громят винные склады. В Нижнем Новгороде ясно выраженное восстание. Эвакуированные требуют, чтобы их не отправляли на фронт. Власть вырвана из рук командного состава, и, как всегда в русском бунте... зверь разошелся».

Однако контрреволюцию Верховский тоже не принял. Он наотрез отказался участвовать в корниловском мятеже, полагая, что это прямой шаг к гражданской войне и окончательному развалу армии . Неудавшееся выступление он понимал как последний удар по русской армии: «Теперь восстановить доверие солдатской массы к офицерству будет невозможно. Как мы теперь дотянем до мира, не знаю». После подавления корниловского мятежа Керенский предложил А.И. Верховскому пост военного министра во Временном правительстве. 30 августа 1917 г. Александр Иванович - уже в чине генерал-майора - занял этот пост. Однако, армию было уже не спасти. Верховский предложил Керенскому в качестве экстренной меры немедленно приступить к частичной демобилизации армии (которую уже невозможно было ни прокормить, ни удержать в окопах и казармах). В ответ Керенский уволил его. Это произошло как раз накануне октябрьских событий.

В начале 1918 г. Верховского арестовали, но ненадолго. 26 июня 1918 г. его снова арестовали и несколько месяцев продержали в тюрьме, обвиняя в принадлежности к белому движению. На следствии Александр Иванович откровенно заявил: «Линию поведения большевиков, проводимую в настоящее время во внутренней и международной политике, я полностью не разделяю, и поэтому работать в советских правительственных учреждениях искренне не могу». По данным А.В. Ганина, Верховский в этот период участвовал и даже руководил подпольной антибольшевистской офицерской организацией в Петрограде и мог помогать разведывательной информацией белогвардейским фронтам. Бывшего министра спасло поручительство видного советского политического деятеля Д.Б. Рязанова .

Однако, уже феврале 1919 г. А.И. Верховский принял решение поступить на службу в Красную армию. «Россия на Голгофе» заканчивается такими словами, характеризующими его противоречивое душевное состояние: «Смертной мукой, невыносимым страданием были для всех, кто любит свою родную землю, эти страшные годы войны и месяцы революции. Голгофа русской армии, Голгофа русской земли. Великим мучением очищается душа народная от старых грехов, обновляется, ищет правды. С Голгофы же страдания засияет и новый свет, начнет строиться новая русская земля. Велики переживаемые нами испытания, но в горе нашем найдем в себе силы прощения. У нас есть Родина, измученная, истерзанная. Будем же бороться во имя родной земли, во имя родного народа!»

Сначала ему доверили лишь преподавание тактики на Казанских инженерных курсах, но вскоре его опыт и знания оказались востребованы сполна: 2 мая 1920 г. Верховский стал членом Особого совещания по обороне Республики - консультативном органе, занимавшемся обсуждением вопросов развития Красной армии и конкретных мер борьбы с поляками в начавшейся советско-польской войне. Совещание состояло в основном из генералов старой армии под председательством знаменитого А.А. Брусилова . Создание Особого совещания с большим энтузиазмом было воспринято многими русскими офицерами, которые еще колебались между фронтами Гражданской войны и не решались примкнуть к большевикам, опасаясь быть втянутыми в братоубийственную войну. Противостояние с поляками возродило во многих, в том числе и в Верховском, патриотические чувства. В тоже время Верховский оставался далек от большевистской идеологии. В марте 1920 г. он писал сестре: «Со стороны власть имущих я тоже вижу и помощь, и поддержку в моей настоящей работе... Они ясно отдают себе отчет, и я этого от них не скрываю, что я не с ними, но у нас есть общенародное дело - Красная армия и мы над нею работаем» .

12 августа 1920 г. Верховский был назначен главным инспектором Главного управления военно-учебных заведений (ГУВУЗ). В 1921 г. Александра Ивановича отозвали из Казани в Москву и назначили преподавателем в Академию РККА. Верховский был высококлассным лектором и, как свидетельствуют очевидцы, мог на протяжении часа держать в напряжении слушательскую аудиторию в 500 человек . Он много публиковался, особенно в журнале ГУВУЗа «Военные знания». Основные его труды того времени - книга «Очерк по истории военного искусства в России 18 и 19 веков», выдержавшая к 1923 г. два издания, и первый в Советской России учебник «Тактика». В 1927 г. А.И. Верховский получил звание профессора, в конце 1929-го приказом Реввоенсовета его назначили на должность начальника штаба Северо-Кавказского военного округа, однако в январе 1931-го арестовали по обвинению в подготовке вооруженного восстания в Москве. Расстрел заменили десятью годами тюремного заключения. В суровых условиях ярославского изолятора особого назначения Верховскому все же разрешили писать военно-научные работы, которые пересылались Ворошилову. В мае 1934 г. тот, отправляя одну из них Сталину, сопроводил ее припиской: «Если и допустить, что, состоя в рядах Красной армии, Верховский А.И. не был активным контрреволюционером, то во всяком случае и другом нашим он никогда не был. Вряд ли теперь стал им. Это ясно. Тем не менее, учитывая, что теперь обстановка резко изменилась, считаю, что можно было бы без особого риска его освободить, использовав по линии научно-исследовательской работы» .

Александра Ивановича в очередной раз отпустили, но сколько-нибудь ответственных заданий больше не поручали. Угнетаемый сгущавшейся вокруг атмосферой недоверия и подозрительности он в августе 1935 г. обратился с письмом к Ворошилову: «Теперь, когда капиталистический мир подготавливает новый поход против нашей Родины, я хотел бы принять участие в работе по моей специальности - выработке оперативно-тактических форм в связи с мощным вооружением и новой техникой». После этого письма опального профессора направили преподавателем на курсы «Выстрел». Однако происшедшее с ним он счел необходимым проанализировать и довести свои выводы до сведения властей в послании, отправленном сразу по нескольким адресам: наркому обороны, начальнику Особого отдела ОГПУ, генеральному прокурору СССР и своему прямому начальнику. Подробно излагая практику угроз и запугиваний при допросах, Верховский заключал: «Никто не интересуется совершенно правдой, а хотят насильно заставить дать ложные показания. Судебная ошибка как результат такого метода следствия не является единичной и приносит ущерб авторитету советской власти. Лично мной все пережитое ни в коей мере не изменило и не поколебало во мне того же добросовестного работника и командира РККА, каким я был до ареста. Но я хочу сделать все, что я могу, чтобы случай, подобный тому, который имел место со мной, не мог повториться» .

Попав в руки Сталина, это послание нисколько не повредило автору - скорее, наоборот. Верховскому присвоили воинское звание комбрига и доверили преподавательскую работу в кузнице высших советских военных кадров - Академии Генерального штаба. Казалось бы, справедливость восторжествовала. Но это торжество длилось недолго. 11 марта 1938 г. А.И. Верховского арестовали (в пятый раз, начиная с 1918 г.!) как врага народа, обвинив в активной вредительской деятельности, шпионаже и подготовке террористических актов. На допросах Верховский сознался во всем, что от него хотели. Он показал, что был организатором и руководителем группы офицерства бывшей царской армии, создал контрреволюционную группу в штабе СКВО, в 1936 г. вышел на связь с эмигрантскими кругами, в частности, А.Ф. Керенским и В.М. Черновым . 19 августа состоялось судебное заседание выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР, вынесшей следующий приговор на основании ст. 58 пп. 1 «б», 8, 11 УК РСФСР: «Верховского Александра Ивановича лишить военного звания комбрига и подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу». В тот же день приговор был приведен в исполнение. Захоронен последний военный министр в безымянном рве в подмосковном совхозе «Коммунарка», ныне в пределах Новой Москвы .

А.И. Верховский был посмертно реабилитирован определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 ноября 1956 г. Уже в 1959 г. в «Воениздате» вышла его автобиографическая книга «На трудном перевале», написанная в перерыве между арестами в 1935 - 1936 гг. и чудом сбереженная сыном .

Алексей Безугольный,
старший научный сотрудник Научно-исследовательского
института военной истории Военной академии
Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации,
кандидат исторических наук

_________________________________________________

Полторак С,Н., Голубев А.А. Александр Иванович Верховский: первыйй опыт анализа историографии // Клио. 2006. №. 1. С. 54.

Сафронов Ю.И. Дневник Верховского. М., 2014. С. 280.

Верховская Л. Александр Иванович Верховский // Московский журнал. 2003. № .11. С. 15.

Верховский А.И. Россия на Голгофе // Военно-исторический журнал. 1993. № 4. С. 31.

Там же.

Ганин А.В. дневная жизнь генштабистов при Ленине и Троцком. М., 2016. С. 169.

Сафронов Ю.И. Указ. соч. С. 352 - 353.

Верховская Л. Указ. соч. С. 18.

Ганин А.А. Указ. соч. С. 174.

Цит. по: Ганин А.В. С. 457.

Ганин А.В. Указ. соч. С. 299.

Бондарь М.М. Голгофа генерала Верховского // Военно-исторический журнал. 1993. № 10. С. 70.

Верховская Л. Указ. соч. С. 19.

Лубянка. Советская элита на сталинской голгофе. 1937 - 1938. Архив Сталина. Документы и комментарии. М., 2011. С. 226 - 227.

Там же.

Сафронов Ю.И. Указ. соч. С. 458 - 460, 472 - 473.

Выходец из старинного дворянского рода. Учился в Пажеском корпусе. После расстрела демонстрации 9 января 1905 заявил, что «считает для себя позором употреблять оружие против безоружной толпы». Был исключён из корпуса, лишён звания камер-пажа и отправлен «вольноопределяющимся унтер-офицерского звания» на фронт русско-японской войны. Служил в 35-й артиллерийской бригаде, наводчиком в 1-м горном артиллерийском дивизии. В ночь с 28 на 29 июля во время разведки отличился, участвуя в захвате в плен группы японских штабных работников. За боевые отличия был награждён Знаком отличия военного ордена (Георгиевским крестом) 4-й степени и произведён в подпоручики.

Офицер Генерального штаба

В 1905-1908 служил в 3-м Финляндском стрелковом артиллерийском дивизионе. Окончил Николаевскую военную академию (1911). С 1909 - поручик, с 1911 - штабс-капитан, с 1913 - капитан. В 1911-1913 командовал ротой во 2-м Финляндском стрелковом полку. С 1913 - старший адъютант штаба 3-й Финляндской стрелковой бригады. Был командирован в Сербию для изучения опыта участия сербской армии в Балканских войнах.

Участие в Первой мировой войне

С началом Первой мировой войны вернулся в Россию, вместе со своей бригадой участвовал в боях в Восточной Пруссии в составе 22-го армейского корпуса 10-й армии. За боевые отличия награждён Георгиевским оружием и орденом св. Георгия 4-й степени. Был ранен, после выхода из госпиталя находился на штабной работе. С 1915 - начальник оперативной части штаба 22-го армейского корпуса. С августа 1915 - и. д. старшего адъютанта отделения управления генерал-квартирмейстера 9-й армии. С декабря 1915 - и. д. помощника начальника отделения управления генерал-квартирмейстера 7-й армии. С января 1916 - и. д. старшего адъютанта отделения генерал-квартирмейстера штаба 7-й армии. С марта 1916 - начальник штаба группы войск, организованной для овладения Трапезундом с моря. Подполковник (1916). В этот период писал в своём дневнике:

Потеря веры в командный состав стала общим явлением и выливается иногда в уродливые формы: так, корпуса и дивизии по сигналу атаки не выходят из окопов и отказываются атаковать. Это явление уже прямо угрожающее.

С сентября 1916 - помощник по оперативной части русского представителя при Румынской главной квартире. С декабря 1916 - помощник флаг-капитана по сухопутной части штаба начальника высадки Чёрного моря. С февраля 1917 - и. д. начальника штаба отдельной Черноморской морской дивизии, которая должна была принять участие в Босфорской десантной операции.

Лучшие дня

После Февральской революции

Активно поддержал Февральскую революцию, в марте 1917 был избран членом и товарищем председателя Севастопольского совета рабочих депутатов. Разработал Положение о местных солдатских комитетах, принятое 30 марта. Поддерживал усилия командующего Черноморским флотом адмирала А. В. Колчака по поддержанию порядка в армии и на флоте. Считал, что

сейчас уже стало ясно: масса поняла революцию как освобождение от труда, от исполнения долга, как немедленное прекращение войны. Нужно делать что-нибудь, чтобы остановить это движение, взять его в руки, сохранить хоть то, что можно, от армии. Мы должны дотянуть с этой армией до мира. Нужно нам, офицерам, заключить союз с лучшей частью солдатской массы и направить движение так, чтобы победить нарастающее анархическое начало и сохранить силу наших войск и кораблей.

В конце марта 1917 был направлен в Петроград для работы в комиссии по пересмотру законоположений и уставов в соответствии с новыми правовыми нормами. Затем вернулся в Севастополь, где активно участвовал в работе комитетов. Вступил в Партию социалистов-революционеров (эсеров).

Был произведён в полковники. С 31 мая (12 июня) 1917 - командующий войсками Московского военного округа. В июле 1917 находившиеся под его командованием войска подавили солдатские выступления в Нижнем Новгороде, Твери, Владимире, Липецке, Ельце и др. При этом эти действия Верховского получили поддержку со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов, большинство в котором составляли эсеры и социал-демократы (меньшевики).

В августе 1917 пытался убедить генерала Л. Г. Корнилова отказаться от его выступления. Когда же это выступление всё же состоялось, стал его противником, объявил Московский военный округ на военном положении, выделил пять полков для нанесения удара по Могилёву, где находилась Ставка верховного главнокомандующего (впрочем, эти действия оказались излишними). По его приказу были арестованы или смещены со своих должностей сторонники Корнилова в Москве, проведены обыски в Московском отделе Союза офицеров армии и флота.

Военный министр

С 30 августа (12 сентября) 1917 - военный министр Временного правительства, 1 сентября (14 сентября) 1917 произведён в генерал-майоры. В сентябре 1917 входил в состав Директории, в состав которой вошли пять министров во главе с А. Ф. Керенским. Провёл частичную демобилизацию, старался повысить боеспособность разваливавшейся армии. Пытался обновить высший командный состав, инициировал назначение на ключевые посты молодых офицеров (командующего Петроградским военным округом полковника Полковникова, командующего Московским военным округом полковника Рябцева), которые впоследствии проявили нерешительность в борьбе с большевистской революцией. По мнению А. Ф. Керенского, «был не только не способен овладеть положением, но даже понять его» и быстро поплыл «без руля и без ветрил» прямо навстречу катастрофе. Деятельность Верховского на посту министра вызвала резкую критику со стороны представителей генералитета, в том числе А. И. Деникина.

18 октября (31 октября) 1917 на заседании Временного правительства выступил за заключение мира с Германией, но не получил поддержки остальных членов правительства. На следующий день подал рапорт об отставке. 20 октября (2 ноября) изложил свою позицию в ходе совместного заседания комиссий по обороне и иностранным делам Временного совета Российской республики (Предпарламента), заявив, что

весть о скором мире не замедлит внести в армию оздоровляющие начала, что даст возможность, опираясь на наиболее целые части, силой подавить анархию на фронте и в тылу. А так как самое заключение мира потребует значительного времени… можно рассчитывать на воссоздание боевой мощи армии, что в свою очередь благоприятно отразится на самих условиях мира.

Однако не был поддержан и в Предпарламенте. 21 октября (3 ноября) был уволен в двухнедельный отпуск и на следующий день выехал на Валаам, где находился во время прихода к власти большевиков.

Антибольшевистская деятельность

3 ноября (16 ноября) 1917 вернулся в Петроград, затем направился в Ставку в Могилёв, где вместе с членами Центрального комитета партии эсеров участвовал в попытке организации «однородного социалистического правительства». В декабре 1917 по поручению руководства партии эсеров прибыл в Киев для организации совместно с Украинской Радой борьбы против советской власти путем создания «армии Учредительного собрания». Затем вернулся в Петроград, где вскоре был ненадолго арестован. Являлся одним из руководителей петроградской военной организации левоцентристского Союза возрождения России. Опубликовал свои дневники военного времени под названием «Россия на Голгофе». С июня 1918 находился в заключении в петроградской тюрьме «Кресты».

Служба в Красной армии

В декабре 1918 был освобождён и вступил в Красную армию, недолго служил начальником оперативного отдела штаба Петроградского военного округа. Обратился с просьбой отправить его на фронт, однако большевики, не доверявшие Верховскому, направили его в тыловое ополчение. В мае - октябре 1919 вновь находился в заключении. С октября 1919 - инспектор военно-учебных заведений Запасной армии, читал курс тактики на Казанских инженерных курсах. С 2 мая 1920 - член Особого совещания при Главнокомандующем (вместе с другими генералами русской армии). С 2 июня 1920 состоял в распоряжении Главного управления военно-учебных заведений. С 12 августа 1920 - главный инспектор военно-учебных заведений республики. В 1922 был военным экспертом советской делегации на Генуэзской международной конференции.

В 1922 был привлечён в качестве свидетеля на следствии по делу правых эсеров. В этот период официально отказался от политической деятельности. Дал показания следователю Я. Агранову, который заявил Верховскому от имени коллегии ГПУ и ЦК ВКП (б), что эти показания необходимы для исторического выяснения роли партии эсеров, а не для привлечения её членов к ответственности. Когда его показания были использованы на суде, выступил с протестом, после которого Верховный трибунал вынес частные определения в адрес как Агранова (за «явную неправильность в деле допроса свидетеля»), так и Верховского, который «является активным и ответственным работником Красной Армии и, следовательно, Трудовая Республика вправе требовать от него наивысшего проявления бдительности и непримиримости по отношению ко всем врагам Рабоче-Крестьянской России».

Военный теоретик

С 1921 - преподаватель, с июня 1922 - главный руководитель Военной академии РККА, с 1927 - профессор. Автор ряда работ по военной теории и истории, публиковался в журнале «Военное знание».

Пришёл к выводу, что массовые армии, подобные тем, что участвовали в Первой мировой войне, рано или поздно отойдут в прошлое. Будущее видел за небольшими, но прекрасно оснащенными элитными вооруженными силами - сравнивал их со средневековыми рыцарскими армиями. Отстаивал идею превосходства небольшой, но профессиональной армии над большей по размерам, но хуже обученной и при этом укомплектованной на основе всеобщей воинской обязанности. Такая позиция Верховского вызвала резкую критику со стороны большинства советских военных теоретиков, бывших сторонниками массовых армий. Поддержал другого известного военного теоретика Александра Свечина в военных дискуссия 1920-х годов, выступая против теорий «сокрушения» противника (то есть исключительной ставки на наступательные действия) и призывая больше внимания уделять обороне.

Арест и тюремное заключение

С 23 декабря 1929 - начальник штаба Северо-Кавказского военного округа. Арестован 2 февраля 1931 по делу «Весна» (по которому проходили «военспецы» - бывшие офицеры русской армии), находился в Воронежском следственном изоляторе, затем был переведён в Москву в Лефортово. Отказался подписать устраивавшие следствие показания.

18 июля 1931 был приговорён коллегией ОГПУ к расстрелу, 2 декабря 1931 приговор был заменён десятью годами заключения. Находился в Ярославском политизоляторе, где продолжал заниматься исследовательской деятельностью (в частности, написал труды «О военно-научной работе», «О глубокой тактике»). Дважды объявлял голодовку, требуя пересмотра дела. Позднее так описывал условия содержания в тюрьме:

Я был посажен в одиночку, лишен всякого общения с семьей и даже с другими заключенными. Тюремный режим был нарочно продуман так, чтобы обратить его в моральную пытку. Запрещалось все, вплоть до возможности подойти к окну, кормить птиц и даже петь хотя бы вполголоса. В тюрьме были случаи сумасшествия, повешения и т. п.

Его статью «Выводы на опыте русско-японской войны 1904-1905 годов с точки зрения нашей борьбы против японского империализма в 1934 году» нарком обороны К. Е. Ворошилов направил И. В. Сталину с предложением освободить автора из тюрьмы. Был досрочно освобождён 17 сентября 1934. После выхода из тюрьмы направил наркому обороны заявление, в котором описал незаконные методы следствия и тяжёлые условия пребывания в тюрьме. Кроме того, пытался заступиться за других заключённых, писал, что

судебная ошибка как результат такого метода следствия не является единичной. В Ярославском политическом изоляторе есть ряд лиц, стоящих на точке зрения, близкой к партии, которые могли бы быть своей энергией и знаниями полезными в деле строительства социализма. Они виноваты лишь в том, как я могу судить, что у них не хватило твёрдости и они опозорили себя и других. То, что лица подобной категории без вины сидят в тюрьме, приносит вред советской власти.

Возобновление педагогической деятельности

Был направлен в распоряжение Разведывательного управления РККА, занимался подготовкой статей для информационного сборника Разведупра. С 1935 преподавал на курсах «Выстрел», в Военной академии имени Фрунзе. С 1936 - старший руководитель кафедры тактики Военной академии Генерального штаба.

Новый арест и гибель

11 марта 1938 был арестован. Обвинен в активной вредительской деятельности, участии в антисоветском военном заговоре, подготовке террористических актов против руководителей партии и правительства. Одним из «доказательств» его причастности к подготовке террористических актов послужил найденный у Верховского при обыске наградной пистолет, полученный им в 1916 за отличия в боях с немцами.

26 июля 1938 И. В. Сталин и В. М. Молотов подписали санкцию на его расстрел. 19 августа приговорён к расстрелу Военной коллегией Верховного суда и в тот же день расстрелян и похоронен на спецобъекте «Коммунарка» (Московская область).

20 октября (2 ноября) военный министр ген. А. И. Верховский сделал на объединенном заседании Комиссий военных и иностранных дел Предпарламента секретный доклад о положении в армии. Председательствовал на этом заседании председатель Комиссии иностранных дел М. И. Скобелев. Содержание и выводы доклада не были полной неожиданностью для некоторых присутствующих, ибо, по свидетельству министра, он свои мысли, оценки и выводы сообщил Временному правительству днем раньше, 19 октября (1 ноября):

« Я сказал прямо и просто в с е м у с о с т а в у Bp. правительства, что при данной постановке вопроса о мире катастрофа неминуема... В самом Петрограде ни одна рука не вступится в защиту Bp. прав., а эшелоны, вытребованные с фронта, перейдут на сторону большевиков... Действия правительства ведут к катастрофе... Я заявил, что не могу нести ответственности за порученное мне дело и прошу сложить с меня полномочия... Мои сотоварищи по кабинету считают, что я переоцениваю опасность, что с нарастающим движением можно будет, справиться без тех героических мер, которые я предлагаю... 20-го я объехал все руководящие политические центры, а вечером делал доклад... Я шел на все последствия и толкования моего поступка, так как в минуту, когда всё готово рухнуть, не место дипломатии» .

Одно из посещений Верховским « политических центров» описано Набоковым, на квартире которого и произошло свидание Верховского с лидерами партии к. д. Он прибыл на секретное совещание « в сопровождении адъютанта» . Из кадетов присутствовали Милюков, Шингарев, Аджемов и Кокошкин. « Верховский сразу заявил, что он хотел бы знать мнения лидеров к. д. по вопросу о том, не следует ли немедленно принять все меры - в том числе воздействие на союзников - для того, чтобы начать мирные переговоры» , так как « всякие попытки продолжать войну только могут приблизить катастрофу» . Лидеры к. д. отнеслись с осторожностью к заявлению Верховского: « Как бы ни была обоснована и доказательна аргументация Верховского, - замечает Набоков, - его собственная несостоятельность была слишком очевидна и ожидать от него планомерной и успешной деятельности в этом сложнейшем в деликатнейшем вопросе было невозможно. Он и здесь, и раньше всей своей личностью вызывал определенно отрицательное отношение. Можно было опасаться, что, предоставленный своей собственной инициативе, он заведет нас в безвыходный тупик. Кроме того, все его недавнее прошлое было настолько - в политическом отношении - сомнительно, что не исключалось предположение, что он просто играет в руку большевикам» .

Получив отрицательный ответ в смысле возможности поддержки со стороны к. д., Верховский раскланялся. Надо думать, что он не раскрывал своих карт на квартире Набокова. На вечернем заседании Верховский повторил « в дополненном виде» свою аргументацию с тем же выводом. Насколько можно судить по черновому протоколу и по тезисам, приведенным в книге Верховского, его доклад сводился к следующему: положение на фронте катастрофично... Выхода нет. Всякие паллиативы восстановления боевой мощи не способны преодолеть разлагающую пропаганду мира. Здесь тупик. Единственная возможность бороться с тлетворным влиянием большевиков - это вырвать у них почву из-под ног и самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира. Весть о мире, по мнению Верховского, внесет в армию оздоровляющие начала. Опираясь на наиболее сохранившиеся части, можно было бы силою подавить анархию в стране.

По-видимому, многие поняли, что Верховский говорил о заключении сепаратного мира с Германией. « Дрожь прошла от этих жутких слов по всему собранию, - вспоминает Винавер. - Кто стоял за сепаратный мир, тот невольно объединялся с большевиками. Когда Терещенко пояснил, что Bp. правительство не только не уполномочивало Верховского на такие заявления, но никогда военный министр правительству об этих своих взглядах не докладывал, тогда создалось впечатление, что речь военного министра имела целью дискредитировать правительство перед лицом общества в страшную минуту, когда именно под лозунгом мира старались поднять против него бунтующую стихию». О сепаратном мире Верховский не говорил. Мало, того, на вопрос Кусковой, что же произойдет, если союзники не пойдут на предложение заключить мир, военный министр ответил: « До сих пор никто еще не давал союзникам вполне откровенного освещения о положении нашей армии, и это создавало у них иллюзии... Надо это прямо сказать союзникам, и тогда они отнесутся к делу более серьезно... в противном случае (отказа союзников от мирных переговоров), будучи связаны известными обязательствами, мы должны будем подчиниться судьбе, то есть пройти через такие испытания, как восстание большевиков» .

Как видим, Верховский ставил, вопрос довольно реалистично. В его докладе не было того « верхоглядства» , которое произвело отвратное впечатление на Винавера: « Сухим, беззвучным голосом, окидывая собрание холодным взглядом бесстрастных, точно стеклянных глаз, молодой человек в генеральском мундире путем цифр, дилетантски составленных, доказывал нашу небоеспособность» , не задаваясь, по-видимому, даже вопросом о « моральном и государственном смысле предлагаемого им поворота» . «Мы с Милюковым, - добавляет мемуарист, - желая все же пролить свет на основную проблему о нашей неподготовленности, предложили пригласить всех начальников военных управлений, чтобы проверить приведенные военным министром цифры. Такое заседание состоялось... и при свете точных данных все выводы военного министра о нашей технической неподготовленности рассеялись бесследно. Технически мы были в блестящем состоянии - не было только духа в армии, а показной пессимизм военного министра способен был лишь искоренить остатки воодушевления даже в высшем командовании» . По мнению военного историка ген. Головина, Верховский представил « правдивую картину» катастрофического положения в армии.

Однако вернемся к самому докладу Верховского.

Определив общее количество русских войск в 10,2 миллионов, министр уточнил, что шесть миллионов находятся на фронте, а остальные в тылу и различных организациях. Государство не может содержать такую многочисленную армию. Ее следовало бы уменьшить до девяти миллионов - путем демобилизации; однако, согласно министру продовольствия, страна не может прокормить более семи миллионов. Уменьшение армии до последней цифры наталкивается на сопротивление генерального штаба... Министр далее оглашает цифры, которые свидетельствуют о том, что питание армии все время ухудшается и что положение в этом смысле на северном фронте становится даже критическим. В плачевном состоянии находится также снабжение армии одеждой и обувью. Что касается состояния духа армии, то оно очень низко и у солдат, и у офицеров. Число дезертиров достигает по меньшей мере двух миллионов. Разложение в тылу перебрасывается в армию.

Министр указывает, что наиболее слабые и наименее требовательные офицеры наиболее популярны среди солдат. Наоборот, офицеры, требующие соблюдения дисциплины и выполнения приказов, вызывают у солдат неприязнь и даже ненависть. « Шкурничество» и разложение в результате большевистской агитации имеет место не только среди солдат, но также и среди офицеров и командного состава.

Резюмирует свой доклад военный министр следующим образом: « Надо сказать, что» мы не можем продолжать войну» ; во всяком случае, он, Верховский, не в состоянии больше оставаться военным министром и просил уже министра-председателя найти ему преемника. Министр не верит в планы оздоровления армии, будучи замечательны сами по себе, в наличных условиях они являются только « паллиативами» . « Если большевики до сих пор не захватили власть, то только потому, что они боялись фронта; но кто может гарантировать, что через пять дней (когда произойдет Второй съезд Советов) они не возьмут власть?» Указав, что пропаганда против войны финансируется. Германией, он подчеркивает, что « единственный путь преграждения силам разложения» - это немедленно заключить мир. Мир оздоровит армию и позволит успешно покончить с анархией и на фронте, и в тылу. Министр добавляет (в ответ на поставленные ему вопросы), что в случае заключения мира даже большевистски настроенные части и комитетыприняли бы участие в подавлении попыток захвата власти большевиками. Указав (в ответ на возражения некоторых участников заседания), что никто еще не давал союзникам честного и откровенного отчета об истинном положении в армии, Верховский заявил: « Если нет возможности получить лучших условий мира, надо заключить тот, который представляется возможным, иначе мы катимся в пропасть» . Что касается технической помощи союзников, - прибавил министр, - она прибывает в очень малых количествах; с другой стороны, те 130 немецких дивизий, которые Германия держит на восточном фронте, состоят, в большой степени, из частей, которые, ввиду их слабой боеспособности, непригодны на западном фронте.

Члены комиссий решили перенести прения по докладу на следующее заседание. Ровно через пять дней, как предсказал Верховский, власть была захвачена большевиками.

Примечание. Эта заметка составлена на основании материалов, заимствованных из книги С. Мельгунова Как большевики захватили власть.

Paris, Payot. 1929. Pp. 91 - 109)

Текст воспроизведен по изданию: Октябрьский переворот: Революция 1917 года глазами ее руководителей. Воспоминания русских политиков и комментарий западного историка. М. 1991. С. 268 - 272.

План
Введение
1 Пажеский корпус и Русско-японская война
2 Офицер Генерального штаба
2.1 Участие в Первой мировой войне

3 После присяги временному правительству
4 Военный министр
5 Антибольшевистская деятельность
6 Служба в Красной армии
6.1 Военный теоретик

7 Арест и тюремное заключение
8 Возобновление педагогической деятельности
9 Новый арест и гибель
10 Труды
Список литературы
Верховский, Александр Иванович

Введение

Алекса́ндр Ива́нович Верхо́вский (27 ноября (9 декабря) 1886, Петербург - 19 августа 1938, Московская область) - русский военный деятель. Военный министр Временного правительства (1917). Генерал-майор (1917). Комбриг (1936).

1. Пажеский корпус и Русско-японская война

Выходец из старинного дворянского рода. Учился в Пажеском корпусе. После расстрела демонстрации 9 января 1905 заявил, что «считает для себя позором употреблять оружие против безоружной толпы». Был исключён из корпуса, лишён звания камер-пажа и отправлен «вольноопределяющимся унтер-офицерского звания» на фронт Русско-японской войны. Служил в 35-й артиллерийской бригаде, наводчиком в 1-м горном артиллерийском дивизионе. В ночь с 28 на 29 июля во время разведки отличился, участвуя в захвате в плен группы японских штабных работников. За боевые отличия был награждён Знаком отличия военного ордена (Георгиевским крестом) 4-й степени и произведён в подпоручики.

2. Офицер Генерального штаба

2.1. Участие в Первой мировой войне

3. После присяги временному правительству

4. Военный министр

18 октября (31 октября) 1917 на заседании Временного правительства выступил за заключение мира с Германией , но не получил поддержки остальных членов правительства. На следующий день подал рапорт об отставке. 20 октября (2 ноября) изложил свою позицию в ходе совместного заседания комиссий по обороне и иностранным делам Временного совета Российской республики (Предпарламента), заявив, что

5. Антибольшевистская деятельность

Затем вернулся в Петроград, где вскоре был ненадолго арестован. Являлся одним из руководителей петроградской военной организации левоцентристского Союза возрождения России. Опубликовал свои дневники военного времени под названием «Россия на Голгофе». С июня 1918 находился в заключении в петроградской тюрьме «Кресты».

6. Служба в Красной армии

В декабре 1918 был освобождён и вступил в Красную армию, недолго служил начальником оперативного отдела штаба Петроградского военного округа. Обратился с просьбой отправить его на фронт, однако большевики, не доверявшие Верховскому, направили его в тыловое ополчение. В мае - октябре 1919 вновь находился в заключении. С октября 1919 - инспектор военно-учебных заведений Запасной армии, читал курс тактики на Казанских инженерных курсах. Со 2 мая 1920 - член Особого совещания при Главнокомандующем (вместе с другими генералами русской армии). Со 2 июня 1920 состоял в распоряжении Главного управления военно-учебных заведений. С 12 августа 1920 - главный инспектор военно-учебных заведений республики. В 1922 был военным экспертом советской делегации на Генуэзской международной конференции.

6.1. Военный теоретик